Александр Голомолзин: Мало тех гуманистов, которые занимаются продвижением гуманизма в массы
Интервью приводятся как исходные материалы научного исследования, в целях его объективности, и не имеют своей целью пропагандирование выражаемых в них идей. Мнение интервьюируемых не соотносится с мнением авторов проекта и редакции сайта.
Екатерина Коростиченко: Как Вы стали руководителем Фонда «Здравомыслие» и как давно Вы его возглавляете?
Александр Голомолзин: Я стал руководителем Фонда в конце 2012 года, когда его прежний руководитель в силу загруженности своими обычными житейскими делами решил оставить этот пост. В принципе, руководителями Фонда всегда были ситуативно те его члены, которые лучше всего соответствовали предъявляемым требованиям, могли располагать временем, чтобы заниматься делами Фонда. До меня был Артем Журавский, а до него Артем Софрончук. Фонд придумали группа людей в Интернете, в LiveJournal, которые объединились из-за того, что им не дали возможность разместить атеистическую рекламу в Москве. Они увидели, что существует некая религиозная цензура и решили создавать фонд, который будет напоминать людям, что мы живем в светском государстве. Активистов было около двенадцати человек, десять из них были учредителями Фонда. Фонд – зарегистрированная организация, у Фонда есть юрлицо.
Е.К: В чем состоит цель и миссия Фонда?
А.Г: Цель и миссия Фонда отражены, в принципе, в его названии. Полное название фонда – «Общественный фонд продвижения идей секуляризма «Здравомыслие»». Соответственно, целью Фонда изначально было продвижение в широкие массы идеи о том, что мы живем в светском обществе и можем отстаивать свои конституционные права на светскость нашего государства. Фонд против клерикализации, продвигает секуляризм.
Е.К: Расскажите, о тех, кто активно участвует в деятельности Фонда? Кто эти люди? Как они приходят в Фонд? Чего хотят добиться? Какие проблемы решить через участие в деятельности Фонда?
А.Г: В Фонде участвуют люди, как правило, ситуативно. Любой может участвовать в деятельности Фонда, помогая в текущих задачах, либо приходя со своими задачами, которые соответствуют целям Фонда. Люди обращались в Фонд, когда у кого-то незаконно строили во дворе церковь или чьим-то детям в школе начинали навязывать религиозные предметы и т.д.
Е.К: Финансируется ли кем-нибудь деятельность Фонда?
А.Г: Никто Фонд не финансирует. Насколько мне известно, на этой территории можно только тратить деньги. Мы говорим об интересном феномене, когда все говорят, что существуют некие мировые фонды, глобальные организации, которые платят деньги, чтобы распространять свое мышление. В реальности, наоборот, маленькие региональные организации пытаются влиться в крупные движения, такие как Международный альянс атеистов или Международный гуманистический и этический союз. Нужно платить членские взносы, чтобы стать частью сообщества, а не наоборот. Финансирование от государства можно получить как НКО, но не как НКО, которое занимается продвижением светских и гуманистических принципов. Мы подавались два раза на гранты, но безрезультатно. Можно посмотреть список людей, получивших гранты, чтобы понять, что это все нужные люди. Если стать нужными людьми, то можно получать гранты, а если критически оценивать деятельность государства и церкви, то грантов не будет.
Е.К: Существуют ли у Фонда связи с международными организациями?
А.Г: Есть международные связи, и, я считаю, их нужно развивать, потому что можно делать больше, когда нас больше. Но это удивительно, что международные связи – это на самом деле личные связи, личное общение. Если ты хочешь общаться, то у тебя будут международные связи. Все, во всем мире, открыты и с удовольствием общаются, делятся опытом. Можно написать, например, американскому популяризатору науки, атеисту Лоуренсу Крауссу, и получить от него ответ.
Е.К: Приходится ли Фонду критически осмысливать деятельность государства и церкви?
А.Г: Достаточно сложно быть гуманистом и не быть в оппозиции к современной политике: она основана на популизме, а популистские решения слабо коррелируют с гуманизмом, особенно в странах, где гуманизм плохо развит. Приходится, конечно, критически осмысливать деятельность государства, особенно в рамках взаимодействия с церковью. Когда образовывался Фонд, никто не думал, что мы будем заниматься политикой. Всем хотелось просто делиться своим мнением о том, что мы живем в светском государстве, что нужно об этом помнить и требовать соблюдения своих прав. А оказалось, что мы прямо нырнули, по сути, в бурную политическую деятельность. И все, так или иначе, сталкиваются с тем, что если мы говорим о влиянии религиозных организаций, то это всегда о взаимодействии религиозных организаций и государства.
Е.К: Кто такой свободомыслящий?
А.Г: Свободомыслящий – это человек, готовый постоянно пересматривать догматы, даже собственные. Он способен совершать мысленные путешествия в разные решения и в разные мысли и оценивать то, как они могут повлиять на него и на других, исходя из этого, совершать выбор. Свободомыслие – это возможность выбора. У человека должен быть выбор, тогда он свободомыслящий. Для того чтобы иметь выбор, нужно видеть много путей. Не выбирать между «верю в бога» или «не верю», а видеть больше путей.
Е.К: Безопасно ли быть свободомыслящим?
А.Г: Это не очень безопасно. Люди видят, что тех, кто высказывает критику в адрес власти или священников, сажают в тюрьмы. Священники – это кусочек власти.
Е.К: Как Вы считаете, существует ли в России свободомыслие? Что для Вас свидетельствует об этом?
А.Г: Конечно, существуют организации, которые критически осмысляют деятельность церкви и религии. Таких организаций много и они разного уровня, включая и государственные, типа отделов в Администрации Президента. Они тоже занимаются наблюдением за деятельностью религиозных организаций, критически их осмысляют. Если мы говорим про общественные организации, то их не очень большое количество. У большинства из них нет прямой цели переосмыслять деятельность церквей, но они неизбежно сталкиваются с этим и высказывают свое мнение. В голову приходит движение «Брайтс». Они присутствуют в Интернете в основном. Вконтакте точно есть. Можно там найти их паблик и посмотреть, как они общаются. Многие люди, которые активно продвигают принципы рационального мышления, популяризаторы науки, вышли из «Брайтс». Вот скептики (Общество скептиков), насколько я помню, тоже вышли из движения «Брайтс». Можно еще вспомнить организацию «Криорус», это наши имморталисты. На самом деле очень много организаций, которые, так или иначе, сталкиваются с церковью в ходе своей деятельности. В том числе, это организации, которые занимаются научным просвещением. Им часто приходится сталкиваться с глупостью, которая навязывается клерикализмом, и комментировать ее.
Е.К: Как на Ваш взгляд относятся к свободомыслию церковь и государство? В чём это проявляется?
А.Г: Церковь и государство в нашей стране относятся негативно к людям, которые критически осмысляют их деятельность, если они не работают на церковь или государство.
Е.К: Как Вы оцениваете деятельность «Ассоциации граждан XXI века за развитие светскости и гуманизма»?
А.Г: Это организация, которая, по моему личному мнению, кроме названия не имеет ничего общего с гуманизмом и развитием светскости. Скажем так, президент Ассоциации Сергей Иванеев – человек, как я вижу, коммунистических взглядов, ярый атеист, националист, но никак не гуманист. Иванеев интересен тем, что он такой прям твердый материалист и атеист, радикальный в этой своей позиции, но мы расходимся с ним во мнениях по ряду вопросов.
Е.К: Что думаете о деятельности «Российского гуманистического общества» (РГО)?
А.Г: РГО устраивает встречи своим «клубом». Они не способны придумать формат, чтобы хоть кто-то пришел кроме них. Иногда они собираются в одной из библиотек на Лубянке. Там тесно и докладчики не слишком интересные.
Е.К: Знаете ли, про организацию «Атеисты России»?
А.Г: «Атеисты России» – да, знаю о них. Они появились перед выборами в Думу около шесть лет назад на пике нашей секулярно-атеистической пропаганды. «Атеисты России» пришли реально оттягивать голоса от атеистов, гуманистов, свободомыслящих в пользу левого крыла.
Е.К: Как Вы относитесь к движению «За Торфянку!»?
А.Г: Движение «За Торфянку!» – это группа местных жителей, которые много лет отстаивают свой двор, дежурят там. Скажем так, это люди, которые вышли в свой двор спасти парк. Многие из них стали, наверное, антиклерикалами. Все, конечно, негативно относятся к РПЦ, потому что они видели, как им присылали бандитов во двор, как силой пытались построить храм в парке. Я горжусь тем, что такие люди бывают, и завидую их стойкости. Они какие-то несгибаемые люди, очень крутые.
Е.К: Что Вы думаете по поводу ситуации вокруг передачи церкви Исаакиевского собора?
А.Г: Слили конфликт. Вообще, это общая тенденция. Где-то возникает конфликт с церковью, чаще всего имущественный, если нет людей, готовых встать на пути тракторов и ОМОНа, как на Торфянке, то всё сливают.
Е.К: Можно ли сказать, что у нас больше гуманистических организаций, чем атеистических?
А.Г: Я думаю, что больше гуманистических организаций, чем атеистических. Взять тех же скептиков, движение «Брайтс». Они, скорее, все-таки гуманисты, чем чистые атеисты. Я думаю, что гуманистических организаций больше, потому что гуманизм шире атеизма и включает его в себя. И, собственно, свободомыслие – это некое гуманистическое направление, поэтому чисто атеистических организаций нет.
Е.К: Связан ли с политикой атеизм коммунистического толка?
А.Г: Я вижу проблему в том, что те атеисты-коммунисты, которых мы видим, не совсем коммунисты, а вот какая-то политпиарная тусовка, которая выдает себя за коммунистов. Плюс те люди, которые думают, что они все еще коммунисты. А есть, те, кто, на мой взгляд, действительно придерживается левых позиций. Например, ребята, которые раньше были «Атеистическим обществом Москвы» («АТОМом») и ушли из него. Сейчас они в научно-популярном журнале «Скепсис». Их стало меньше слышно, чем тех же «Атеистов России», которые оттягивают на себя внимание.
Е.К: Как вы относитесь к деятельности «АТОМа»?
А.Г: Не знаю, издается ли их журнал «Новый безбожник». Я его видел в прошлом или позапрошлом году, может, Александр Беляков что-то делает. Но сам он мне не близок, поэтому я старался с ним не очень общаться. У «АТОМа» риторика очень грубая. Даже я в своих упрощениях не могу дойти до такого.
Е.К: Как оцениваете деятельность Александра Невзорова?
А.Г: Невзорова очень люблю, очень переживаю, что он со всеми ссорится и стоит на своем, обижается. Ну, он уже взрослый человек, наверное, имеет право на такую позицию. Хотелось бы, чтобы он был ближе к тусовке, а он уходит, говорит «я одиночка». История с Невзоровым наглядно показывает, как живет тусовка, в том числе, секулярная тусовка, тусовка свободомыслящих и рационалистов. Несколько лет назад Невзоров выпустил книжку, посвященную работе головного мозга – «Происхождение личности и интеллекта человека». После чего очень много людей из атеистическо-гуманистическо-рационалистической тусовки высказали свое «фи» по поводу ошибок, которые были в ней, а после этого еще и прокомментировали реакцию Невзорова на то, что ему сделали замечания по поводу ошибок в этой книге. По моему мнению, не смотря на весь авторитет Александра Глебовича, на всю любовь к нему в «тусовке», многие решили нужным указать на замеченные в его книге ошибки, которую он публикует как научную. Многие также сочли, что он неправ, когда некрасиво выражается в адрес людей, указавших ему на эти ошибки. Невзоров, в свою очередь, как мне кажется, расстроился, что его так «свои» приняли и со всеми порвал связи, сказал, что он один.
Е.К: Можно ли сказать, что гуманизм – клей, который скрепляет общество?
А.Г: В религии есть такая штука как мессианство, имеющее целью нести религию в массы, а гуманизм этим не страдает, поэтому он не является скрепляющим людей. Попробую расшифровать. Движению гуманистов можно дать некую идею, похожую на религиозное спасение, ну, такое гуманистическое спасение мира от возможных последствий клерикализма, которые мы можем наблюдать и которые мы можем ожидать. Например, тогда гуманизм может стать некой скрепляющей идеей для группы лиц, которые готовы нести его другим. На самом деле, людей, придерживающихся гуманистических ценностей, много, ну прям, реально много. Так же как много тех, кто отдает себе отчет в том, что руководствуется гуманистическими ценностями. Эти люди просто не бросаются их проповедовать другим, не считают, что эти ценности нужно распространять. Они просто разделяют их сами. Поэтому я не могу сказать, что гуманистов мало. Мало тех гуманистов, которые занимаются продвижением гуманизма в массы. Есть фонды всякие, например, фонд Отказники.ру. Он оказывает помощь детям-сиротам. Это люди, занимающиеся чисто гуманистической деятельностью. Они не говорят, что гуманисты, не освещают гуманизм в целом, но несут свою гуманистическую миссию и распространяют свое гуманистическое видение на других, помогают им обрести его. Они говорят, что дети должны жить в семье, о том, что нельзя занимать крайние позиции, надо взвешивать все, что у каждого человека есть своя особенная позиция, и что надо к людям относиться человечнее. Они занимаются маленькими людьми, это гуманизм в чистом виде.
Е.К: Нужны ли гуманисты в нашей стране?
А.Г: Гуманисты проповедуют права человека, а в нашей стране права человека применяются или не применяются в зависимости от того, нужно это государству или нет. Гуманисты как сильная организация, наверное, не нужны, потому что они будут указывать на слабые места государства. Слабые места с позиции государственности – это же сильные места: когда можешь затыкать рты, кому хочешь.
Е.К: Гуманисты чаще всего либералы?
А.Г: Гуманисты – это либералы всегда, но какой оттенок они принимают, это зависит от многого. Есть же социал-либералы, например.
Е.К: Можно быть гуманистом и верующим?
А.Г: Думаю, можно быть гуманистом и немножко верующим. Есть религиозный гуманизм. Гуманистическое движение зародилось в недрах религии, но если брать христианскую или не христианскую догматику, то она слабо сочетается с гуманизмом.
Е.К: Многие соцопросы показывают, что сокращается число тех, кто регулярно ходит в церковь, совершает обряды. С чем это связано, на Ваш взгляд?
А.Г: Я думаю, что люди не идут в церковь, потому что ходить в церковь регулярно – это тяжело и никому не нужно. Ну, это такая странная вещь. Люди считают, что можно верить и без церкви, считают это нормальным.
Е.К: Около 55% населения по последним данным негативно относятся к вмешательству церкви в дела государства. Как Вы это оцениваете?
А.Г: Чем больше людей будут понимать, что такое церковь и каким образом она соотносится с государством, тем будет больше тех, кто плохо относится к любым вмешательствам церкви в дела государства. Для того чтобы больше людей понимало, что происходит и хуже относилось к этому вмешательству, мне лично приходится говорить заведомо упрощенные и даже грубые вещи. Вещи, возможно, даже, не отражающие всю правду целиком, но показывающие самые неприятные моменты, которые могут затронуть каждого.
Е.К: Каковы, на Ваш взгляд, действия, которые будут способствовать продвижению в обществе секулярного мировоззрения?
А.Г: На мой взгляд, необходимо повышать уровень жизни и образования. Зачистить школьную программу от религии. Уроки религии размывают картину мира у детей. Но проблема не в уроках религии. Они переработали всю школьную программу. Во все предметы, куда возможно, интегрированы религиозные темы: русский, литература, музыка, ИЗО. В каком-то учебнике по биологии я видел, написано, что эволюционная теория – одна из гипотез появления человека, наряду с креационизмом и панспермией.
Е.К: Стали ли люди выражать свое мнение в отношении церкви осторожнее?
А.Г: Мне кажется, что, в общем, повестка сместилась с критики общих тенденций клерикализации, схемы взаимодействия государства и церкви, коррупции в церковных кругах на критику конкретных людей из церкви, например, протоиерея Дмитрия Смирнова. Если мы говорим о Смирнове, то нередко публикуют его скандальные высказывания о том, как надо обращаться с женщинами или про насилие в семье. Он часто высказывает спорные, одиозные, на мой взгляд, суждения по семейным вопросам, так как сейчас руководит патриаршей комиссией по делам семьи, защиты материнства и детства. Но опять же, критика очень поверхностная: там, кто-то что-то сказал, кто-то что-то ляпнул, где-то кто-то кого-то изнасиловал. У нас в большинстве своем такого вот рода критика. На системные вещи акцента нет вообще. Никто ж не говорит о том, что «посмотрите, государство прислушивается к такому дремучему типу по вопросам семейной политики», все сводится к тому, что «вот Смирнов сказал какую-то смешную штуку».
Е.К: Почему люди в основном сидят в Интернете, а не создают реальные организации?
А.Г: Потому что в Интернете безопасно, по крайней мере, есть видимость безопасности, и не надо тратить много сил.
Е.К: Можно ли создать координационный центр всех организаций свободомыслящих?
А.Г: Я не очень, наверное, понимаю, что такое координационный центр. Я хотел, чтобы фонд стал такой организацией в России, но его функции должны быть четко определены. У фонда должна быть финансовая, информационная поддержка и т.п.
Е.К: Есть ли у нас организация, которая может всех объединить?
А.Г: Сейчас нет.
Е.К: А наиболее активная секулярная организация?
А.Г: Я не знаю такой.
Е.К: Как Вы расцениваете перспективы развития секулярного сообщества?
А.Г: Я позитивно расцениваю развитие секулярного сообщества, потому что я не верю в то, что тоталитаризм может быть вечным. Неизбежно с падением тоталитаризма повышается в обществе степень свободы: свободы слова, свободы самовыражения и др. Все больше людей хотят нести гуманистические секулярные идеи в массы, потому что нет страха за то, что они делают.
