Евгений Лебедев: Последние события показали, что РПЦ ради своих целей идёт на конфликты с жителями и не прислушивается к ним

Интервью приводятся как исходные материалы научного исследования, в целях его объективности, и не имеют своей целью пропагандирование выражаемых в них идей. Мнение интервьюируемых не соотносится с мнением авторов проекта и редакции сайта.

Екатерина Коростиченко: Как на настоящий момент Вы бы охарактеризовали ситуацию с Торфянкой? Можно ли уже говорить о победе движения?

Евгений Лебедев: В настоящий момент ситуация с парком Торфянка ещё не разрешилась. Русская православная церковь никак не может признать своего поражения и пытается хоть как-то показать свою значимость, но безрезультатно. На мой взгляд, даже установка креста в парке, которую они сейчас пытаются навязать жителям вопреки ранее достигнутым договоренностям, ещё больше ослабит позиции РПЦ. Движение уже победило, несмотря на конечный исход. Оставят они в парке крест или уйдут, капитального строительства православного храма уже не будет, если только силовым методом.

Е.К: Что представляет собой движение Торфянка? Есть ли предпосылки к тому, чтобы оно оформилось в зарегистрированную организацию?

Е.Л: Движение представляет собой объединение жителей по общей проблеме. В движении нет руководителей, поэтому попытка надавить на более активных участников ни к чему не привела. Их места заняли другие активные жители. Оформлять и регистрировать организацию никто не будет. Мы живём не в демократической стране. У нас это используют, чтобы предъявить организаторам обвинения. Это уже пытались сделать в Следственном комитете РФ.

Е.К: Если создавать такую организацию, какой она Вам видится: преимущественно, антиклерикальной, правозащитной или, скажем, антирелигиозной?

Е.Л: Правозащитной.

Е.К: Могли бы активисты Торфянки пойти по пути общественной организации «Сорок сороков» и стать ее антитезой?

Е.Л: На мой взгляд, свобода слова — одна из основ для создания и развития такой организации. В нашем государстве, как мне кажется, на данный момент нет условий для этого. Её задавят, как это сделали с «Открытой Россией».

Е.К: Есть ли какая-то политическая доминанта в движении: либералы, коммунисты? Какие политические силы наиболее активно поддерживают движение?

Е.Л: Поддерживали многие. Но после того как делом занялся Следственный комитет, они все пропали. В движении в основном беспартийные и независимые ни от кого.

Е.К: Как можно объяснить тот факт, что в движении «За Торфянку!» приняли участие настолько разные люди как представители КПРФ (Владислав Кузнецов), члены партии Яблоко (Марина Веригина, Сергей Митрохин) и Вы? Можно ли принять такое объяснение как «хороши любые активисты, которых можно вывести на акции, и поводы к таковым, включая агрессивное храмоборчество»?

Е.Л: Тут не совсем правильно сгруппировали представители. В движении две группы. Это жители Лосинки и люди, которые их поддерживают. Я и Кузнецов – жители. Веригина и Митрохин нас поддерживали. Веригина живёт в 5 минутах ходьбы от парка, но в соседнем районе, т.ч. она до сих пор нас поддерживает со своим мужем. Объяснение про «агрессивное храмоборчество» неверное. Цель состояла в том, чтобы не дать застроить парк любым капитальным сооружением, в нарушение законов РФ, как это хотела сделать РПЦ. Законы РФ запрещают строить в парках, которые предназначены для отдыха и прогулок.

Е.К: Планируете ли Вы еще участвовать в выборах в совет муниципальных депутатов?

Е.Л: Сейчас сложно сказать. На данный момент у меня просто нет необходимого для решения проблем района времени. Но я не исключаю такого развития событий в дальнейшем.

Е.К: Вы считаете, что московские власти не хотят услышать местных жителей? Почему это происходит, как Вы думаете?

Е.Л: Все просто боятся сказать что-то наперекор РПЦ. Ей дали слишком много прав и стали закрывать глаза на нарушения её представителями законов РФ.

Е.К: Как Вы считаете, почему городу не нужна программа «200 храмов»? Есть точка зрения, что храмы заполнены, поэтому строить новые храмы реальная необходимость, а патриарх Кирилл убежден, что 200 храмов будет недостаточно.

Е.Л: Храмы заполнены только по праздникам и воскресеньям. В остальные дни они просто простаивают. Храмы сейчас строят в основном в парках и скверах, так как в Москве проблема с местом для застройки. Последние события показали, что РПЦ ради своих целей идёт на конфликты с жителями и не прислушивается к ним. Они прикрываются, в том числе, 148 статьей УК РФ (Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий). Храмы не несут пользы для города. Там не лечат, не учат, не продают необходимые вещи.

Е.К: Строительство капища, на Ваш взгляд, более предпочтительно, чем строительство храма в парке?

Е.Л: В парке ничего религиозного быть не должно. Строительство капища возможно только в том случае, если РПЦ поставит там какой-то свой объект, чтобы показать равенство всех людей и религий. Только в этом случае.

Е.К: По Вашему мнению, большинство ли жителей района против строительства храма?

Е.Л: Большинство именно против строительства в парке чего-то капитального и религиозного. Иначе бы РПЦ уже давно поставила храмовый комплекс. А сколько людей было «за», можно наблюдать на фото в соцсетях. Если ещё посмотреть, сколько из них местных, то получается не больше десятка человек.

Е.К: Как Вы думаете, почему жители города не рады такой застройке: близость церквей к жилым домам, засилье религиозных сооружений в столице, агрессивная политика РПЦ?

Е.Л: Основное – агрессивная политика РПЦ.

Е.К: Много ли среди активистов движения православных? По Вашему ощущению, много среди них тех, кто доверяет РПЦ?

Е.Л: Сложно сказать. Есть и православные, но они говорят, что это не та РПЦ, которая должна быть. Большинство из них новому руководству РПЦ не доверяет. Многие перестали ходить в храмы.

Е.К: В начале конфликта защитников парка с РПЦ патриарх Кирилл призывал всех отказаться от конфронтации. Потом его риторика резко поменялась. Как Вы думаете, почему патриарх увидел в защитниках парка богоборцев, «ненавидящих крест Господень»?

Е.Л: Я думаю, патриарх никогда не собирался уходить из парка. Он просто хотел успокоить людей и всё равно построить в парке свой комплекс. Это доказывает тот факт, что в парке до сих пор стоит забор и бытовка. То, что он «якобы» изменил своё мнение – просто ширма, которой он прикрывается. Ничего не изменилось с начала конфликта. Люди как требовали уйти из парка РПЦ, так этого требуют и сейчас.

Е.К: Существуют ли, на Ваш взгляд, в России люди или группы людей, критически осмысляющие деятельность церкви? Что для Вас свидетельствует об этом? Какими способами/средствами они выражают свою точку зрения?

Е.Л: Такие люди есть, например, Александр Невзоров. Есть и организованные группы, но они действуют осторожно. Сейчас карт-бланш дан только РПЦ и все, кто против их деятельности, могут попасть под 148 статью УК РФ.

Е.К: Как изменилось содержание этой критики за последние десять лет? Десять лет назад критиковали за одно, теперь за другое?

Е.Л: По моему мнению, критика началась с приходом патриарха Кирилла. Критика идёт, на мой взгляд, из-за того, что людям кажется, что РПЦ превращается в бизнес-центр, а не центр духовности, для которой важен только доход, а не духовность. С этой целью, на мой взгляд, была запущенна программа «200 храмов», чтобы увеличить количество «точек» для получения дополнительного дохода для церкви. В последнее время это всё больше и больше прослеживается.

Е.К: Как изменились способы/средства выражения критики по отношению к церкви в России за последние десять лет? В чем это проявляется? Стали люди выражать своё мнение свободнее/осторожнее?

Е.Л: Мнение выражается чаще, но осторожнее, в основном в Интернете под обезличенными аккаунтами. Никто не хочет получить реальный срок за свои слова и мысли. Мнение в основном негативное. Много статей пишется в негативном ключе. Многие люди стали обращать внимание на нарушение закона именно священниками (педофилия, ДТП с участием священнослужителей и др.)

Е.К: Бывает ли что те, кто критически настроен к церкви, критикуют также и государство? Как часто это совпадает и не совпадает? В чем Вы видите причины этого?

Е.Л: Религия – один из способов управления людьми. Обычно религия и государство негласно управляют сообща. Думаю, это совпадает практически всегда, так как сейчас государство поддерживает РПЦ и закрывает глаза на их бесчинства.

Е.К: Как, на Ваш взгляд, относятся церковь и государство к людям, которые критически осмысляют их деятельность? В чём это проявляется?

Е.Л: Пытаются запугать. Прибегают к силовикам. Делают непонятные экспертизы. Возбуждают уголовные дела и т.д. Пытаются морально задавить.

Е.К: Какие российские/международные организации, объединяющие неверующих, Вы знаете? Как Вы оцениваете их деятельность?

Е.Л: Я не слежу за ними. Не уверен, что они вообще есть.

Е.К: Как Вы относитесь к христианству, религии альтернативной язычеству? Как Вы относитесь к атеизму?

Е.Л: Как обычный человек. Верить или нет – личное дело каждого. Просто не нужно всех убеждать, что его религия лучше остальных. Такое насаждение несёт обратный эффект. Я не делю людей по их религиозному признаку. Я одинаково общаюсь со всеми. Да, мне язычество нравится больше, но я никого не заставляю в него перейти.

Е.К: Согласны ли Вы с мнением, что быть атеистом в России не только не модно, но и небезопасно?

Е.Л: Не согласен. Статистика говорит об обратном. Атеистов достаточно много. Многие в последнее время разочаровываются в РПЦ и уходят из нее. Небезопасно в открытую говорить о своих взглядах. Надо быть умнее и подбирать слова.

Е.К: Как Вы относитесь к антирелигиозной и антиклерикальной деятельности Невзорова? Может ли он стать «русским Докинзом» для наших соотечественников?

Е.Л: Невзоров интересно говорит, но мало использует фактов в своих выступлениях. Стать «русским Докинзом» у него вряд ли получится. Речь учёного воспринимается более убедительной, чем просто журналиста.

Е.К: Что такое свободомыслие? Могут ли верующие свободно мыслить? Атеизм – свободомыслие? Есть ли у него содержательно позитивная составляющая или это голое отрицание религии?

Е.Л: Верующие – это обычные люди. Но среди них есть просто верующие, которые воспринимают Бога как нечто необъяснимое, а есть «сектанты», которые убеждены в его присутствии. Таким, как мне кажется, довольно сложно свободно мыслить, они достаточно агрессивно относятся к тем, кто пытается им что-то доказать или что-то спросить у них. Мой опыт общения с такими людьми говорит мне, что они даже не знают основ своей религии и не могут ответить на достаточно простые вопросы. Так что свободомыслие – это способность анализировать и рассуждать на любые темы. У атеизма есть положительная составляющая – это способность рассуждать и всё подвергать сомнению. Многие ранее необъяснимые явления были объяснены благодаря таким сомнениям, вместо того чтобы принять на веру, что это так Бог сделал.

Е.К: Связано ли свободомыслие в отношении религии с политическим свободомыслием (критикой власти)? Неверующий, по-Вашему, должен ли придерживаться либеральных взглядов?

Е.Л: Религиозные взгляды никак не связаны с политическими взглядами. Всё зависит от человека. Но РПЦ, поддерживая государством, пытается донести тем, кто не умеет рассуждать, что государство у нас хорошее и его нельзя ругать. Во всём виноваты враги, госдеп и майданы.