Алексей Самыкин: Религиозное мировоззрение не может исчезнуть полностью даже под давлением пропаганды
Интервью приводятся как исходные материалы научного исследования, в целях его объективности, и не имеют своей целью пропагандирование выражаемых в них идей. Мнение интервьюируемых не соотносится с мнением авторов проекта и редакции сайта.
Валерия Слепцова: Как и когда создавалось «Российское трансгуманистическое движение»? Как Вы вошли в него и когда это произошло?
Алексей Самыкин: Трансгуманистические взгляды в их современной форме сложились в среде российской интеллигенции (главным образом, в Москве и Санкт-Петербурге), в начале-середине 2000-х годов. Активная деятельность трансгуманистического сообщества началась с распространения информации в социальных сетях и Интернете. Через несколько лет сетевое сообщество переросло в «оффлайн» организацию. Начались встречи, которые часто проходили по месту работы участников – в научных учреждениях. Были переведены на русский язык и размещены в Сети материалы о трансгуманизме, выпущено несколько книг и брошюр, запущены сайты, открылся офис «Российского Трансгуманистического Движения» (РТД) в Москве. Тогда же началась работа над технологическими и общественными проектами. Я узнал о деятельности одного из таких проектов из СМИ, заинтересовался, и в начале 2010-х годов вышел на связь с его участниками.
В.С: В чем состоит цель и миссия движения?
А.С: Хотя философская и мировоззренческая составляющая и роднит трансгуманизм с различными проявлениями гуманизма, его главная цель сформулирована достаточно радикально – позволить участникам движения стать постлюдьми в безопасном и технологически развитом мире. Участники движения признают возможность и желательность усовершенствования природы человека с помощью передовых технологий с целью ликвидировать болезни, старение и смерть и значительно усилить физические и интеллектуальные возможности человека.
В.С: Расскажите, о тех, кто активно участвует в деятельности движения? Кто эти люди? Как они приходят в трансгуманистическое движение? Чего хотят добиться?
А.С: Среди людей, заинтересовавшихся трансгуманизмом, были ученые, сотрудники различных научных институтов РАН, медработники, многие представители творческой интеллигенции, IT-специалисты, предприниматели, и некоторое количество совсем молодых людей – абитуриентов и студентов. Подавляющее большинство участников имело одно или несколько высших образований, был велик процент людей с хорошим знанием иностранных языков.
В.С: Поддерживает ли российское трансгуманистическое движение связи с мировым движение трансгуманистов?
А.С: Да, поддерживает. Однако трансгуманистическое движение – это очень широкое сообщество, где нет единого центра управления и принятия решений, несмотря на то, что в названиях некоторых трансгуманистических организаций фигурируют слова «всемирное», «ассоциация» и т. п. Трансгуманисты создают политические партии в разных странах.
В.С: По запросу «российское трансгуманистическое движение» выдается несколько сайтов с этим названием. Как они соотносятся между собой: одна версия более ранняя – http://www.transhumanism—russia.ru/, а другая – более поздняя – http://transhuman.ru/? Или это вообще разные организации?
А.С: Это сайты одной организации – «Российского Трансгуманистического Движения». Первый сайт – более старый. Тем не менее, мы его сохранили, так как он является частью истории РТД.
В.С: Как трансгуманистическое движение взаимодействует с гуманистическими организациями в России? Часто ли вас путают? Часто ли приходится разъяснять, что гуманизм и трансгуманизм – это разные вещи? Насколько они действительно разные, на Ваш взгляд?
А.С: Взаимодействие с гуманистическими организациями чаще всего происходит в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина. Российские трансгуманисты не стали в свое время менять название на H+ (Humanity+), как сделали многие их единомышленники на Западе. Слово «трансгуманизм» широко используется в СМИ и научных работах, применяется антропологами и философами, изучающими и описывающими процессы, происходящие в современном обществе, современные идеи. Разница между гуманистами и трансгуманистами – в спектре задач.
В.С: Сотрудничаете ли вы с какими-то научными биологическими, физическими институтами, институтами нейронаук?
А.С: Да, трансгуманисты с самого начала своей деятельности оказывали поддержку научным организациям и проектам. Первые встречи и круглые столы, где обсуждались трансгуманизм и его задачи, проходили в научных учреждениях РАН. Трансгуманисты также занимались популяризацией науки. Мы, по сути, первыми в России предложили новые форматы для подобной деятельности.
В.С: Есть ли у трансгуманистов некое общее воззрение на религию, существование Бога? Есть ли верующие трансгуманисты?
А.С: Трансгуманистическое движение главным образом состоит из рационалистов и светских гуманистов, хотя ограничений по религиозной или любой другой мировоззренческой принадлежности нет. Движение формировалось, взаимодействуя с более старыми сообществами, например, со сторонниками русского космизма, которые являются православными.
В.С: В чем специфика трансгуманизма по сравнению с футурологией? Практическая составляющая?
А.С: Футурология тоже может быть практической. Трансгуманизм направлен на расширение возможностей человека.
В.С: Что такое «философия апгрейда»? Является ли она ключевой характеристикой для описания трансгуманистического мировоззрения? Есть ли связь между обществом потребления и философией апгрейда?
А.С: Да, знания и практики, которые интересуют трансгуманистов, также востребованы специалистами и представителями бизнеса для повышения личной эффективности, а также людьми, заинтересованными в саморазвитии. Словосочетание «философия апгрейда» сами трансгуманисты не используют. В мировоззрении трансгуманистов есть положение о необходимости постоянного развития, но это не одержимость апргейдом. Разбирающиеся в технологических тенденциях трансгуманисты, понимают, что возможности улучшения способностей человека пока ограничены, большая часть из них станет доступна в будущем. Я не усматриваю здесь связи с обществом потребления, поскольку в таком обществе обыватели обычно не заинтересованы в более эффективных способах производства. По большому счету, в обществе потребления люди выполняют свой «апгрейд» за счет доступа к огромному и все более увеличивающемуся количеству товаров и услуг.
В.С: Иммортализм – центральная идея трансгуманизма? Существуют разные виды иммортализма, в том числе такие, которые предлагаются в рамках религий. В чем отличие иммортализма, к которому стремятся трансгуманисты?
А.С: Иммортализм – одна из центральных идей трансгуманизма наряду с необходимостью развития. Сторонники научного иммортализма стремятся к увеличению продолжительности жизни, а затем и к достижению бессмертия за счет использования технологий. Такое бессмертие было бы доступно любому человеку вне зависимости от его религиозных пристрастий. Религии предлагают верить в посмертное существование в загробном мире. Возможность такого существования не обсуждается, обсуждается лишь круг «достойных». Трансгуманисты же, придерживающиеся идеи иммортализма, допускают, что человечество может погибнуть вследствие глобальной катастрофы и технологическое бессмертие окажется недостижимым.
В.С: Стремится ли трансгуманизм к тому, чтобы иммортализм был доступен каждому живому существу? Или есть некие критерии отбора тех, кто может пройти эту процедуру?
А.С: Тут мнения расходятся, но есть в трансгуманизме и такие направления. Есть концепция гипотетического возвышения животных до интеллектуального уровня человека, с предоставлением всех необходимых прав, а также концепция технологического «рая», где бы все живые существа были избавлены от страданий и находились в безопасности.
В.С: Есть ли какие-то футурологи, которые кажутся Вам наиболее близкими к идеям трансгуманизма: Станислав Лем, Иван Ефремов и другие?
А.С: Ефремов был последователем русского космизма и в соответствии со своими принципами конструировал будущее в своих произведениях. Станислав Лем стремился к систематизации представлений о будущем и затрагивал достаточно важные для трансгуманизма темы. Однако они были в большей степени литераторами, чем футурологами. Интересно творчество американских писателей-фантастов Вернора Винджа, Брюса Стерлинга, Нила Стивенсона, на футурологии в большей степени сосредоточены шведский философ Ник Бостром, американский физик Митио Каку и изобретатель Рэй Курцвейл.
В.С: На Ваш взгляд, у трансгуманизма есть только положительные черты? Не всегда научные фантасты-футурологи описывают технические достижения оптимистично. Трансгуманизм – мировоззрение оптимистов?
А.С: Да, трансгуманизм – это скорее оптимистичный взгляд на будущее технологий и человека. Однако трансгуманисты также поднимают вопросы экзистенциальных рисков, грозящих гибелью цивилизации, таких как риски космических катастроф или создания недружественного людям искусственного интеллекта. Любые технологии могут быть использованы во зло, в частности, за работой над созданием искусственного интеллекта должен осуществляться общественный контроль.
В.С: Есть ли у трансгуманизма будущее в России? Насколько легко идет внедрение трансгуманистических идей на российской почве?
А.С: Да, Россия представляется страной, где есть все предпосылки для массового распространения трансгуманистического мировоззрения. Это обусловлено ее историей, культурой и перспективами. Это страна с быстро изменяющимся социумом, с не слишком трепетным отношением к традициям. Кроме того, в недавнем прошлом в России уже реализовывался масштабный социально-экономический проект по построению социализма и коммунизма.
В.С: Каким Вы видите место религии в будущем обществе, построенном на идеях трансгуманизма?
А.С: Религиозное мировоззрение не может исчезнуть полностью даже под давлением атеистически настроенных институтов и государственной пропаганды. Людям свойственно обращаться к вопросам, которые они не могут понять и объяснить рационально. Однако я полагаю, что не следует специально искать или создавать религиозные практики, трансгуманистическую религию, культы почитания роботов, полагая, что это необходимое благо. Нет, это – однозначно плохая идея. Мир будущего будет в целом менее религиозным в связи с изменениями в культуре и социуме, которые уже не обратить вспять. Могут развиваться индивидуальные религиозные предпочтения на основе выбранной человеком этики.
В.С: Случается ли трансгуманистическому движению сталкиваться с противодействием общества именно по биоэтическим вопросам? Нужна ли биоэтика вообще как таковая или она лишь замедляет движение науки, не принося никакой практической пользы? Какие люди должны входить в комиссии по биоэтике – представители религий, ученые?
А.С: Биоэтика – достаточно молодая дисциплина, которая, в первую очередь, озабочена утверждением собственной значимости. В нашей стране ограничительные барьеры для новых технологий выставлялись, прежде всего, из-за недостатка знаний, неоправданных опасений, некачественной экспертизы и лоббирования. Биоэтика проявит себя в будущем. Она могла бы стимулировать развитие, к примеру, неинвазивных методов в медицине, возможностей высокотехнологической медицинской помощи, решать демографические проблемы за счет улучшения репродуктивной медицины. Однако есть опасность, что часть тех, кто будет заниматься практической биоэтикой, пойдет по пути лоббирования собственных интересов, нагнетания страхов и введения все новых и новых ограничений, делающих науку и технологии страны неконкурентоспособными. Религиозные деятели могут оценивать потенциальные риски только для своей религии: как мусульманин может решить, что важно для православного или атеиста, если вопрос находится в религиозном пространстве?
В.С: Как Вы считаете, существуют ли в России люди или группы людей, критически осмысляющие деятельность церкви, деятельность государства? Что для Вас свидетельствует об этом? Какими способами/средствами они выражают свою точку зрения?
А.С: Мы наблюдаем недостаток коммуникаций во всех направлениях. Прихожане крупнейшей религиозной организации страны свидетельствуют и голосуют ногами, покидая число активных прихожан. Растет число внутренних конфликтов и расколов в организации. Подобная проблема стоит и перед другими традиционными религиями, и это – основная угроза для них. Однако при этом звучат официальные заявления о росте числа верующих.
В.С: Как изменилось содержание этой критики за последние десять лет? Десять лет назад критиковали за одно, теперь за другое?
А.С: Десять лет назад вопрос критики не стоял так остро. Религиозные организации были меньше включены во всеобщую информационную повестку. Тот, кто хотел больше узнать о церкви и религии, читал специализированные издания. Социальные сети десять лет назад были развиты плохо, гораздо меньшее количество людей использовало Интернет. Сложившаяся сейчас ситуация – следствие отражения процессов и событий в новою информационную эпоху, а процессы эти начались не сегодня.
В.С: Как изменились способы/средства выражения критики по отношению к церкви в России за последние десять лет? В чем это проявляется? Стали люди выражать своё мнение свободнее/осторожнее?
А.С: После ужесточения наказания за оскорбление чувств верующих, критику стали высказывать более осторожно. Но опять-таки, огромное количество информации в Интернете на эту тему затруднительно поставить под полный контроль и изменить в угоду чьему-то мнению.
В.С: Бывает ли, что те, кто критически настроен к церкви, критикует также и государство? Как часто это совпадает? В чем Вы видите причины этого?
А.С: В нашей стране сильны патерналистские настроения. Люди, с одной стороны, ожидают благ от государства, а с другой – критикуют за недостаточно хорошую, по их мнению, работу любых его институтов. Государство – один из главных работодателей и инициатор реформ в любой сфере. Зависимость организаций от него колоссальная.
В.С: Как, на Ваш взгляд, относятся церковь и государство к людям, которые критически осмысляют их деятельность? В чём это проявляется?
А.С: Государство может реагировать на критику. Это один из способов взаимодействия с гражданами, особенно в тех случаях, когда критика носит конкретный характер и затрагивает экономические, хозяйственные, культурные аспекты. Религиозные организации в этом плане более закрыты, так как не имеют ресурсов для быстрого устранения проблем. Их внутренняя жизнь сложна и непонятна для непосвященных. Отсюда желание еще больше закрыться, не допускать дальнейшей огласки, стараться ограничить критиков.
В.С: Существуют ли другие российские/международные организации, объединяющие критически мыслящих людей? Знаете ли Вы о них? Как Вы оцениваете их деятельность?
А.С: Да, есть, например, международное сообществ сторонников рациональности LessWrong. Одним из его основоположников стал Элиезер Юдковский, специалист в области искусственного интеллекта и автор известного фанфика «Гарри Поттер и методы рационального мышления». Полагаю, что деятельность подобных организаций полезна.
В.С: Связано ли свободомыслие в отношении религии с политическим свободомыслием (критикой господствующего режима)? С Вашей точки зрения, кто такой свободомыслящий? Можно ли описать Вас как свободомыслящего?
А.С: Свободомыслие в отношении религии часто связано с политическим свободомыслием, но не всегда. Люди, критикующие религию и религиозность, порой лояльны государству и политическому режиму, особенно если получают от него блага. И, напротив, есть враждебно настроенные по отношению к государству верующие. Свободомыслие – возможность критического осмысления любой идеи или институции. Да, я считаю себя свободомыслящим человеком.
